Подача нарратива

Поговорим вновь о нарративной практике.

Для тех, кто не в курсе - это такое постмодернисткое направление в помощи людям.

Нарративные практики работают с организацией опыта людьми в истории, которые на них влияют. Процесс построения истории называется нарративом (повествованием).

Каждая история состоит из темы, сюжета и фабулы, которые отвечают на вопросы "о чем", "почему" и "что происходит" соответственно.

С точки зрения нарративной практики - все, чему мы придаем значение, является частью нарративов, которые мы этим самым придаванием значения создаём.

Таким образом мы рассказываем, не только говоря друг с другом, но и действуя и даже просто размышляя о чем-то.

Но как это бывает, любой взгляд на мир о чем-то помогает говорить лучше, а о чем-то - хуже. И на языке нарративной практики не так просто говорить о том, что плохо отражается в буквальных смыслах слов.

Я нарративный практик и я работаю в этой области как мыслитель и сочинитель новых инструментов работы и приемов мышления.

Те, кто соприкасался с моей деятельностью на профессиональном поприще в последнее время, знают, что с некоторого времени я стал всюду трезвонить про интонирование и паравербалику - то, как они модифицируют смыслы повествований и создают пространство для хороших вопросов.

Но недавно меня укусила идея о том, что термины, в которых я говорил об этом (паравербалика и вот это все) не совсем согласуются с моей философией.

Мне пришли в голову новые слова: тон, подача и личный стиль, которые, на мой взгляд, в большей степени подчёркивают авторство. Из них для меня наибольшим значением в практике обладает "подача", и поэтому сегодня я больше пишу о ней.

Паузирование, тон, темп, язык, жестикуляция, образы, отсылки, обороты речи и многое другое - то как исторя рассказывается, это подача нарратива.

И если тема связывает разрозненные события в историю, то подача передает многообразие нюансов отношения и опыта осмысления истории ее Автором.

Подачу крайне тяжело контролировать в деталях, и поэтому ее характер ближе к образам и метафорам. Она принадлежит не агенту (эпистемы - допустимого, нормального с точки зрения общества знания), а именно автору. Она, как выражался Фрейд - "королевская дорога", но в данном случае не к "бессознательному", о котором я произвольно ничего не знаю, а к авторству, к истоку замыслов и намерений.

Вопросы, обращённые к подаче истории, высвечивают авторство подчас сильнее, чем прямые вопросы об оценке и обосновании, потому что отправляют к фокусу на сочинение и передачу истории, к ее творческому источнику.

Почему ты говоришь об этом так, а не иначе?

Что значит понижение темпа твоей речи?

О чем рассказывает изменение твоей итонации при произнесении этих слов?

Что заставило тебя изменить положение тела, когда ты начал_а говоить об этом?

Такие вопросы я предлагаю использовать.

Но при их применении перед нами самими встаёт вопрос: а стоит ли ими пользоваться, если мы находимся во владениях проблемной истории? Нет ли здесь риска натолкнуть собеседника на идею о его авторстве в проблеме, уж коль мы указываем на его авторство в подаче повествуемого.

Может быть, собеседнику для того, чтобы прийти к идее своего авторства в проблеме нужно будет очень долго смотреть в микроскоп. Тем не менее, что-то подобное, смутное ощущение этого можно иногда уловить... на кончиках пальцев.

Но авторство человека в проблеме - это кошмар или все таки нет?